Подлинное искусство изготовления сандвичей дается лишь тому, кто, в
свою очередь, готов самоотверженно ему отдаться, познать его в глубину и
высоту. Экая нехитрая штука, казалось бы, но сколько простора для
творческой мысли! Взять хотя бы выбор подходящего хлеба. Мастер Сандвичей
провел не один месяц в ежедневных спорах и экспериментах с Грапом-Пекарем,
прежде чем они совместными усилиями добились такого качества батона,
которое позволяло нарезать его на почти невесомые, аккуратные ломтики, не
раскрошив мякиша и сохранив воздушность и тот ореховый аромат, что так
замечательно сочетается с ароматом мяса Абсолютно Нормального Зверя.

Не последнюю роль играет и геометрия отрезанного ломтя хлеба:
необходимо выдержать гармоничное соотношение его высоты, ширины и толщины,
придающее окончательную форму готовому сандвичу; здесь тоже ценилась
легкость - но не в ущерб твердости ломтя, а самым важным был тот
неописуемо аппетитный вид, по каковому и распознаются произведения рук
настоящего мастера изготовления сандвичей.

Помимо всего прочего, залогом успеха является и качество орудий труда.
Бог весть сколько дней Мастер Сандвичей, прервав на время общение с
Пекарем, уединялся со Стриндером-Кузнецом, взвешивая на руке и пробуя
ножи. Длина лезвия, угол заточки, балансировка - все это рождалось в
оживленных спорах; одна за другой выдвигались, апробировались и
оттачивались теории, и вечер за вечером жители деревни могли наблюдать
силуэты Мастера Сандвичей и Кузнеца на фоне заходящего солнца. Молот
Кузнеца совершал плавные движения в воздухе, выковывая нож за ножом,
сравнивая вес одного с балансировкой другого, толщину лезвия третьего с
изгибом рукояти четвертого.

Для грамотного изготовления сандвичей требовалось три ножа. Первый -
нож для нарезки хлеба: жесткое, властное лезвие, безоглядно навязывающее
батону свою стальную волю. Затем шел нож для намазки масла: округлый, но
также не без твердости в лезвии. Ранние варианты отличались чуть
избыточной округлостью, но постепенно, опытным путем, родились новые,
абсолютно идеально сочетающие гибкость с твердостью и сообщающие слою
масла необходимые гладкость и изящество.

Но королем всех ножей оставался, вне всякого сомнения, нож для мяса. Он
не просто диктовал разрезаемому материалу свою волю, как делал нож для
хлеба, - нет, его траектория определялась структурой мясного пласта, в
результате чего достигалась поразительная гармоничность ломтиков, изящными
пластинами соскальзывающих с окорока. Каждый новый ломтик мяса отлаженным
движением руки Мастера Сандвичей направлялся на тщательно
спропорционированный нижний кусок хлеба и подправлялся на нем четырьмя
короткими движениями ножа. А затем наступало то истинное волшебство,
поглазеть на которое каждый раз собиралась ребятня со всей деревни: еще
четыре точных удара лезвием - и начинка сандвича становилась чудесной
мозаикой из кусочков мяса и масла. Размер и форма мозаики менялись в
зависимости от формы всего сандвича, но всякий раз Мастеру Сандвичей
удавалось достичь гармонии, отличающей произведение настоящего мастера.
Второй слой мяса, повторная обработка - и основной акт творения можно было
считать завершенным.

Сел на ступеньку. Достал из сумки бутылку «Крепкого духа Джанкс» и полотенце. Открыл бутылку и вытер горлышко краем полотенца, чем достиг цели, обратной желаемой, а именно: «Крепкий дух Джанкс» мгновенно убил миллионы микробов, которые мало-помалу строили причудливую, высокообразованную цивилизацию на самых пахучих участках полотенца.